История — это не пыльный учебник, а живая ткань, которую иногда приходится подштопывать законодательными иглами. На этот раз в поле зрения попал 1814 год: 31 марта предлагается закрепить в календаре как День взятия Парижа — будто старую медаль на свежий мундир. Повод более чем достойный: капитуляция французской столицы поставила жирную точку в эпопее, начавшейся с пепелищ Смоленска и Бородина.
Авторы инициативы, словно реставраторы истории, объясняют своё решение тремя мазками:
Выбор даты — не случайная игра в исторический дартс. 19 марта (по старому стилю) 1814 года в предместье Лавилет был подписан акт, превративший «великую армию» в жалких беглецов. Любопытно, что российские войска тогда вошли в Париж почти как миротворцы — без грабежей, под свист парижанок и вальсы штабных оркестров.
В пояснительной записке к законопроекту подчёркивается: это был первый случай, когда Россия не просто отбилась от захватчика, но и переиграла его на его же поле. Европа, которая столетиями смотрела на восток как на медвежий угол, вдруг увидела в русских солдатах освободителей. Ирония в том, что сегодня об этом помнят лучше в Париже, чем в Москве — где Бородинскую панораму затмевают очереди за новыми айфонами.
Параллельно с законодательными инициативами идёт и другая работа — буквально по слоям истории. Реставраторы в питерском Эрмитаже будто археологи вскрывают тайны тициановского «Святого Себастьяна». Рентгеновские лучи выявили под красками XVI века призрачные контуры другой картины — пока неразгаданной. Символично: под официальной версией истории всегда кроются неизвестные пласты.
