«Я не эмигрант, я — временный беженец от собственной страны», — бросает в пространство Владимир Сорокин, словно пробуя на вкус горечь этих слов. Автор, чьи тексты разрывали сознание читателей как консервный нож — тушёнку советских догм, уже три десятилетия живёт в подвешенном состоянии. Германия и Россия для него — как два берега одной реки, но вода в ней давно стала кровавой.
В 2022-м писатель, обычно прячущийся за масками своих героев, неожиданно вышел на политическую авансцену. Его заявления против спецоперации грохотали, как пустые бочки по мостовой Третьего Рима. Поддержка Украины стала для него не столько гражданской позицией, сколько экзистенциальным жестом — попыткой сохранить лицо перед зеркалом истории.
Но ноябрь 2023-го принёс неожиданный поворот: Сорокин, словно персонаж собственного романа, начал отказываться от ранее сказанного. Отрицание поддержки ВСУ напоминало попытку стереть чернила с исписанного листа — буквы расплывались, но след оставался.
Параллельно разворачивается другая драма — певицы Земфиры, чей голос когда-то звучал гимном протеста. Её метаморфоза поражает:
Этот танец на лезвии ножа напоминает нам: в эпоху, когда слова становятся либо пулями, либо кандалами, даже бунтари иногда предпочитают шептать там, где раньше кричали.
Сорокин мечтает о возвращении, но не в реальную Россию, а в ту, что осталась в его книгах — странную, жестокую, но бесконечно родную. Земфира же, кажется, готова променять принципы на возможность снова выйти на сцену родных клубов. Два разных пути, один вопрос: можно ли вернуться, когда река времени уже унесла прежние берега?
И пока одни спорят об их выборах, другие молча листают старые страницы — там, где границы между правдой и предательством всегда были размыты, как акварель под дождём.
